Кажется, что самое интересное в мире искусства начало происходить с наступлением ХХ века. Да, настоящее бурление, манифестации разрыва с традицией, с прошлым случились на заре последнего столетия второго тысячелетия, но всего этого не произошло, если бы век XIX не готовил почву (весьма крепкую) для эстетического переворота во всем Западном Мире. Художественные направления, кажущиеся нам сегодня вполне консервативными, традиционными на тот момент подтачивали фундамент академической (застойной) эстетики. Одним из таких направлений был символизм, расцвет которого пришелся на последнюю четверть века и эмоционально запечатлел страхи и мечты всего уходящего столетия.
Новый этап
Наполненный мистицизмом, обращенный к непознаваемому, сокрытому за видимой действительностью, символизм в живописи явился полной противоположностью реалистического направления, сосредоточенного на материальной стороне человеческой жизни. Хронологически наследуя реализму, символизм (как и импрессионизм) дал возможность зрителям и самим художникам расширить эстетическую палитру. Как бы разнообразны ни были вариации бытовых зарисовок, проявления социального угнетения, пресыщение постепенно приходит. Собственно, современному (в широком смысле) человеку свойственно пресыщаться похожими сюжетами, он всегда начинает искать обновления репертуара.
С другой стороны, свободные мазки, нечеткость, эмоциональность сближали символизм с импрессионизмом. Но, если импрессионизм ловит мгновение, то символизм смотрит намного глубже в ткань окружающего мира, связывает его элементы сетью переплетающихся знаков и образов (Михаил Врубель «Сирень», 1900; Михаил Врубель «Валькирия», 1899). Видимое становится воплощением (всегда присутствующих!) нематериальных идей, искусство соединяет материальное и абстрактное, тело или вещь и идею.
Обучение академическому рисунку и живописи в SHAD. Расписание курсов.
Единство в многообразии
Художники-символисты в живописи повсеместно обращались к мифологическим образам, вплетая их в ткань своих картин (Арнольд Бёкли «Игра нереид», 1886; Гюстав Моро «Фракийская девушка с головой Орфея», 1864). Они занимались созданием сложных систем отсылок к сюжетам культуры, которые расширяли бы тексты живописных произведений, предлагали новые возможности прочтения. Аллюзивность, вариативность использования разными авторами одних образов делала изображения интересными, подталкивала к поиску ключей, которые художники любовно распределяли по произведениям.
Таким образом, и образы женщин в живописи Михаила Врубеля, Арнольда Бёклина или Густава Моро могли отсылать к совершенно разным смыслам. Портрет дамы мог стать воплощением меланхолии (Арнольд Бёклин «Меланхолия», 1871) или одной из возможных трактовок общеизвестного сюжета (Гюстав Моро «Похищение Европы», 1869). Интересно, что образы нередко оказывались переходящими из картины в картину. Символизм объединял живопись одного автора между собой семантически и, конечно, визуально. Живописная манера, техника, гамма сближали разные произведения, написанные одной рукой (Микалоюс Чюрленис «Сказка королей», 1909; Микаолюс Чюрленис «Сказка. Путешествие королевны. Правая часть триптиха», 1907). Творчество символистов затуманило реальный мир, подарив взамен женщин в живописи, сотканной из дурманящих облаков соответствий, сблизив идею с материей, воплотив образ мыслей художников.
*Картины известных художников взяты из свободного доступа в интернете и используются на сайте в учебно-образовательных целях.